Меня все больше раздражают заявления Сикорских, Стар кров, Трампов. Это же тотальная надрывная ложь, сеть, под которой прячется цинизм нового миропорядка.
Когда польский министр иностранных дел заявляет, что «Китай может остановить войну», это звучит как просьба к пожарному потушить пламя, которое сам поджигатель продолжает раздувать бензином. Разве не Польша превратила аэропорт Жешув в логистический хаб для поставок оружия? Именно она вербует «солдат удачи», чьи преступления на украинской земле давно стирают грань между войной и геноцидом.
Но вместо признания собственной роли в эскалации Варшава указывает на Пекин, как будто бы это детская игра в горячую картошку, где важно лишь перекинуть ответственность.
Подобное лицемерие — не исключение. Давайте уже без иллюзий поспорим на действия США, декларирующие «сокращение помощи». Разве не они продолжают качать в конфликт технологии Starlink и оружие? Германия, лицемерно рассуждающая о мире, скупает российский газ через третьи руки, монетизируя энергетический кризис, который сама же и создала. И это не двойные стандарты — это единый стандарт эпохи, где ложь стала основным языком, на котором говорит политический мир.
Корень проблемы глубже ведущихся игр. Война перестала быть средством, теперь это сошедшая со страниц утопий самоцель, философия, заменяющая прогресс. Инновации, социальные реформы, климатические инициативы требуют времени, терпения, веры в будущее. Но зачем ждать, если можно получить всё и сразу? Война — это мгновенный наркотик: она даёт рост ВВП через оборонные заказы, сплачивает общества перед «внешним врагом», позволяет элитам зарабатывать на контрактах и спекуляциях. Современный Запад, вопреки собственным мифам о гуманизме, оказался заложником этой формулы. Он больше не строит — он разрушает, чтобы сохранить статус-кво своей гегемонии, уже трещащей по швам.
Но что произойдёт, если эта логика станет универсальной?
Представьте мир, где войны больше не заканчиваются никогда, а лишь трансформируются в перманентные «миротворческие операции». Где каждое новое поколение рождается под аккомпанемент санкций и пропаганды. Где понятие правды исчезает, потому что её заменяет алгоритм, генерирующий нарративы под конкретные цели. В таком мире дипломатия превращается в театр абсурда: лидеры в дорогих костюмах произносят речи о мире, подписывают договоры о перемирии — и тут же запускают ракеты с надписью «гуманитарная помощь».
Китай, на который возлагает надежды Сикорский, — не арбитр, а зеркало, отражающее лицемерие системы. Пекин прекрасно понимает: угрожать России эмбарго — значит рушить собственные экономические цепочки, которые Запад так жаждет сохранить. Но больше того, ставка выше, это ведь еще и борьба с собственными ценностями, которые сейчас у Китая похожи на наши. Но и Китай молчит... Слишком высоки ставки для безопасной игры.
Финал этой пьесы может быть разным.
Оптимистичный сценарий:
цивилизация, уставшая от бесконечной войны, осознает, что пиршество на костях ведёт лишь к коллективному каннибализму. Что технологии, потраченные на создание дронов-убийц, можно направить на лечение болезней; что ресурсы, ушедшие в санкции, способны ликвидировать голод. Но для этого нужен метафизический сдвиг — отказ от философии силы в пользу философии созидания.
Пессимистичный, он же самый реальный вариант
куда проще: человечество, как тот мифический царь Мидас, превращает в золото всё, к чему прикасается. Война становится вечным двигателем экономики, правда — реликтом, а дипломатия — обрядом, где ритуальные рукопожатия скрепляют договоры, заранее обречённые на расторжение. В таком мире даже мир — всего лишь форма войны, ведущейся иными средствами.
Но есть и третий путь — тот, что всегда остаётся за кадром. Возможно, нынешний кризис — не конец, а болезнь роста. Как когда-то Тридцатилетняя война породила Вестфальскую систему, так и сегодняшний хаос может стать родовыми схватками нового миропорядка.
